Сначала расскажу о том, что испытал на собственном опыте. Интенсивность настройки нашего восприятия определяется степенью открытости нашего внимания. Воспринимая обычный мир, мы используем настройку на внешнее в ограниченной мере, и то давление, которое оказывают на нас большие эманации с их безграничной энергией тоже ограниченно. Именно наша возможность ограничивать настройку и, следовательно, силу потока и дает нам возможность оставаться устойчивой энергетической единицей, то есть сохранять свою целостную форму. Сила больших эманаций такова, что при большой открытости им мы просто погибаем, их безграничная энергия дезинтегрирует нас. При максимальной открытости нашего внимания мы в состоянии на непродолжительное время воспринимать как сами эманации, так и их источник, собственно Орла. Я знаю что это такое, так как один раз оказался с Орлом лицом к лицу. Это произошло совершенно неожиданно, но у меня хватило возможности сразу умереть, то есть отказаться от попыток какого-либо контроля, и стать чистым восприятием. Я смотрел в эту серочерноту, а она смотрела на меня. Это было именно так – я действительно чувствовал, знал без тени сомнения, что эта бесконечность на меня смотрит. Это продолжалось, субъективно, секунд может 10, а затем я почувствовал, что начинаю распадаться. Я ощутил, как от меня начинают отрываться куски чего-то (хотя у меня и не было материальности) и по ощущению отлетать куда-то назад. У меня было знание того, что еще немного, и я просто распадусь на части, потеряю свою целостность и, следовательно, умру. Именно взгляд этой черноты создавал некое подобие ветра, разрушающего меня. Я был удивлен тем, что это происходит, так как считал, что если ты умеешь умирать и становиться чистым восприятием, то можешь воспринимать что угодно. Я заблуждался. В этот момент я знал, что если срочно не сделаю что-то, то просто погибну. У меня откуда-то было знание, что мне нужно сказать слово, любое слово. Я попытался что-то промычать и увидел, действительно увидел, как, вместе с произненесением слова, сверху, как будто бы из-за головы, и снизу, из под ног, движутся навстречу друг другу створки сферы на внутренней стороне который была обычная объемная картина мира, то есть той комнаты, где я находился. Створки как бы закрывались, заключая меня внутри этой сферы. В просвете между ними была та самая глядящая на меня чернота. Я перестал произносить слово и они (створки), не дойдя друг для друга, опять разошлись за пределы видимости. Я опять что-то попытался промямлить, и они опять возникли и начали сходиться синхронно с произнесением слова. У меня почти получилось что-то сказать, и они соединились, полностью закрыв просвет; потом он опять приоткрылся, затем я все-таки сказал что-то членораздельное, створки сомкнулись, слившись друг с другом, просвет закрылся, и я опять был в обычном мире.
Это было удивительно переживание. Я не только увидел Орла и почувствовал качество его взгляда (им было предельное жесткое равнодушие, абсолютная жесткая безжалостность), но и фактически увидел просвет за пределами уровня метафоры. Он закрылся действительно где-то на уровне середины тела.
Теперь о нашем вопросе. В этом моем примере была как раз та ситуация, в которой было необходимо снизить интенсивность настройки, то есть закрыть просвет, убрав эту силу из зоны восприятия. Для этого нужно было убрать внутрь какую-то часть внимания, что я и сделал, произнеся слово. То же самое сделал Кастанеда, когда подумал о частице пути сердца. Он просто снизил интенсивность своего восприятия, убрав часть внимания в самопоглощенность. И хотя ситуация у него была отличной от моей, но причина была та же – он был не готов к встречи с союзником, потрясение от этого могло быть для него слишком велико и он мог погибнуть. Это могло произойти от страха или от последующей слишком интенсивной настройки, да и мало ли еще от чего… Об этом достаточно подробно написано в четвертой книге в терминологии тоналя и нагуаля. Не хотелось бы перегружать пост цитатами, но не смог почти ничего отсюда выкинуть.

«Если на твоем острове слишком много ненужных вещей, то ты не сможешь выстоять во время встречи с нагуалем.
– Что же тогда случиться со мной?
– Ты можешь умереть. Никто не способен выжить в намеренной встрече с нагуалем без длительной тренировки. Требуются годы, чтобы подготовить тональ к такой встрече. Сталкиваясь лицом к лицу с нагуалем, обычный человек обычно умирает от шока. Цель тренировки воина вовсе не в обучении колдовству, а в том, чтобы научить тональ не отвлекаться на ерунду. Это очень трудное достижение. Воин, еще до того, как он даже задумает быть свидетелем нагуаля, должен научиться быть безупречным и совершенно пустым.
Возьмем твой случай. Тебе следует перестать рассчитывать. То, что ты делал этим утром, было абсурдом. Ты называешь это объяснениями. Я называю это бесплодной и назойливой настойчивостью тоналя удерживать все под своим контролем. Когда ему это не удается, наступает момент замешательства, и тогда тональ открывается смерти. Что за самодовольный глупец ! Он скорее готов убить самого себя, чем уступить контроль, и, тем не менее, мы очень немного можем сделать, чтобы изменить такое положение вещей.
– А ты сам как изменил это?
– Остров тоналя должен быть тщательно выметен и содержаться в чистоте. Это единственная альтернатива, которая есть у воина. Чистый остров не оказывает сопротивления. Это как если бы там ничего не было.

– Внезапный испуг всегда сжимает тональ, – сказал он, комментируя мое описание того, что я ощутил от вопля дона Хенаро. – Проблема здесь в том, чтобы не позволить тоналю сжаться в ничто . Серьезный вопрос для воина – знать в точности, когда позволить своему тоналю сжаться, а когда остановить его. Это великое искусство. Воин должен бороться, как демон, для того чтобы сжать свой тональ. Но в тот самый момент, когда его тональ сжимается, воин должен повернуть всю эту битву и направить ее на прекращение сжатия.
– Но, делая это, разве он не возвращается назад к первоначальному состоянию? – спросил я.
– Нет, после того, как тональ сжимается, воин закрывает ворота с другой стороны. До тех пор, пока его тональ не оспаривается, и его глаза настроены только на мир тоналя, воин с безопасной стороны ограды. Он на знакомой почве и знает все законы. Но когда тональ сжимается – он на ветреной стороне, и это отверстие должно быть накрепко закрыто немедленно, иначе он будет унесен прочь. И это не просто способ говорить. За воротами глаз тоналя бушует ветер, я имею в виду реальный ветер. Ветер, который может унести твою жизнь. Это не метафора. Фактически, это тот ветер, который несет все живые существа на земле.

Как закон, тональ должен защищать себя любой ценой всякий раз, когда ему угрожают; поэтому не важно, как именно реагирует тональ, защищая себя. Важно лишь, чтобы тональ воина был знаком с другими возможностями. Поэтому учитель здесь направляет свои усилия на общий вес этих возможностей. Именно вес этих новых возможностей помогает сжать тональ. Точно так же этот вес помогает остановить тональ, чтобы он не сжался совсем в ничто».

То есть, здесь весь вопрос в нашей готовности, в готовности нашего тоналя к встрече с чем-то, находящимся за пределами описания разума, за пределами описания тоналя, или в нашей способности (или в возможности) продолжать воспринимать мир с повышенной интенсивностью входящего потока. Ты спрашиваешь «возможно ли в этой ситуации не пугаться, не используя щиты?». Тут у тебя явное недопонимание ситуации. Как ты можешь выбирать, пугаться тебе или нет? Это явно не в нашей власти. Это очень далеко от тебя, поэтому ты не представляешь себе того ужаса, который человек испытывает при встрече с неизвестным. В частности именно для уменьшения этого страха и очищается тональ. Когда нечего терять, то почти нечего и бояться. То же касается и поиска рациональных причин. Когда тональ не вовлечен в попытки понимания и объяснения воспринимаемого, он не может прийти в крайнее замешательство. Когда я писал, что знал, как умирать, я имел в виду, что знал, как перестать искать какой бы то ни было смысл в воспринимаемом. Система должна остаться в контроле, мы должны выдержать это столкновение. Об этом и говорит Нагуаль. Если в случае с союзником мы чувствуем, что готовы, что можем бороться, не приходя в ужас, и что пройдем, то мы не используем никаких щитов, а в центре нашего страха вступаем в борьбу. А если мы чувствуем, что пока рано, тогда с помощью щитов ограничиваем интенсивность настройки, уходя от восприятия союзника или, к примеру, Орла (или от видения энергии).
Воину следует адекватно оценивать собственные силы, понимая, что страх может перерасти в неконтролирумый ужас, который может привести к смерти, слишком сильно открыв просвет и сжав тональ.