Неопубликованные тексты (Тайша Абеляр)
Глава 2. Ногалес
На часах было 5:53 утра. Я ехала напрямую из Лос-Анджелеса в Ногалес, дважды останавливаясь, чтобы заправиться и перекусить. Карлос попросил меня встретиться с ним в 9 часов перед автобусной станцией Greyhound, но я дала себе приличную фору, на случай пробок на дороге или возможной поломки машины.
Когда я припарковала машину на ночной стоянке возле автовокзала, я подумала, правильно ли я приняла решение, приехав сюда; Карлос говорил как-то странно во время короткого ночного телефонного разговора. Как будто он не мог или не хотел говорить.
Я могла неправильно понять время и место нашей встречи. В телефонной линии было много помех, и его прервал женский голос, говорящий по-испански.
Я предположила, что это был оператор, но теперь не была уверена.
Несмотря на ощущение, что я встречалась с ним раньше, по правде говоря, я действительно не знала Карлоса и не была знакома с Мексикой, так как никогда не выходила за пределы дома Клары. Сельская Мексика была для меня враждебной и суровой страной, где с ничего не подозревающими путешественниками могло случиться что угодно.
Кроме того, я преувеличила, когда заявила Карлосу, что говорю по-испански. Несколько уроков, которые я посещала в университете, не дали мне хорошего владения языком. И снова мне показалось, что я попала в ситуацию, к которой была совершенно не готова: долгое путешествие меня утомило. Я установила будильник своих наручных часов на восемь тридцать, затем растянулась на заднем сиденье и расслабилась.
Закрыв глаза, я немного потренировалась в ритмичном дыхания перепросмотра - практике, о которой я совершенно забыла. Я задавалась вопросом, смогу ли я, вернувшись в Мексику, лучше понять некоторые из немыслимых событий, которые произошли под руководством Клары и ее группы магов.
Эти события теперь казались такими далекими, что, когда я пыталась вспомнить их, меня охватила глубокая меланхолия. Моя постоянная озабоченность собой и своими повседневными делами затуманила мое восприятие.
И несмотря на месяцы перепросмотра и бесчисленные обещания измениться, которые я давала самой себе, старые способы существования и чувства медленно накапливались, как сорняки, рост которых был подрезан, но их корни оставались неповрежденными.
Когда я проснулась от глубокого сна, солнце било мне в лицо. Мне снилось, что я смотрю на листья в лесу перед домом Клары. Я испытала момент паники: была половина десятого, будильник не сработал, а если и сработал, то я его не слышала.
Я боялась, что пропущу встречу с судьбой и что долгая поездка будет напрасной. Как обычно, я была беспечна, хотя должна была быть настороже. И в довершении всего, солнце, которое светило через окно машины, вызвало у меня сильную головную боль. Выезжая в спешке, я забыла взять с собой шляпу.
Я закрыла дверцу машины и направилась к автобусной остановке, где присоединилась к бегущей толпе людей. Все либо направлялись к границе, либо только что перешли её, устремляясь прочь.
Я чуть было не столкнулась с горбатой женщиной. Когда я услышала плач, я поняла, что женщина вовсе не горбатая, она несла ребенка, закутанного в шаль, обвязанную вокруг ее спины и плеч.
Даже головы ребенка не было видно, и я задавалась вопросом, как он может дышать? Мне стало так жалко женщину, что я дала ей десятидолларовую купюру. Она взяла деньги и с благодарностью улыбнулась, показывая передний серебряный зуб.
Увидев деньги, меня сразу же окружила группа парней, продающих лотерейные билеты. Все они настаивали на том, чтобы я купила у них билет или, по крайней мере, позволила им нести мою сумку.
Я купила у девочки с косичками пачку чипсов и поспешила мимо прилавков, торгующих ремнями, пончо и керамическими фигурками. Я хотел купить бананов, потому что последняя еда, которую я ела, был сэндвич с мясным рулетом в Хила-Бенд.
Но я не посмела тратить на это время, мне нужно было срочно добраться до автобусной станции Greyhound. Машины были припаркованы беспорядочно, в любом доступном месте, и, казалось, все они сигналили одновременно.
Я стояла на углу, ожидая возможности перейти дорогу, когда увидела вдалеке Карлоса, машущего мне рукой, но я не понимала, велит он мне оставаться на месте или идти к нему. Я так обрадовалась столь быстрой встрече, что поспешила перейти улицу, остановив по пути несколько машин. Вблизи Карлос выглядел иначе. Его одежда пахла дымом мескитового дерева.
В колледже он носил сшитые по индивидуальному заказу брюки и спортивные куртки. Теперь он был одет в «Левис», рубашку цвета хаки с длинными рукавами и походные ботинки. У него была энергия и ловкость, которые выделяли его из толпы. Он производил впечатление спортсмена, уверенно балансируя своим весом на пятках.
- Возможно, вы подумали, что я не собираюсь явиться?, - сказала я, чтобы избавиться от дискомфорта.
- Ты права, - Я начал сомневаться, приедешь ли ты. Как поездка?
- Большую часть времени я была в оцепенении. К счастью, движение было не очень насыщенным. Я бы приехала вовремя, но заснула.
- О, МОЙ БОГ. Ты попала в аварию?
- Нет, я проснулась как раз вовремя. Но поэтому я опоздала.
Он бросил на меня смущенный взгляд. Я поняла, что он подумал, будто я заснула за рулем, а не на заднем сиденье машины.
- Честно говоря, - быстро сказала я, - я не ожидала получить известие от тебя.
-Я тоже, - сказал Карлос, беря мою сумку, - Я был удивлен, когда ОНИ сказали мне позвонить тебе:
- Кто тебе сказал позвонить мне?
- Индеец яки, с которым я работаю.
Карлос объяснил, что, верный данному обещанию, он упомянул своему информатору, что встретил студентку в университете и хочет пригласил ее приехать в Мексику.
- Мой информатор хотел знать все подробности того, как я встретился с тобой, - продолжил Карлос.
- Что ты ему сказал?
- Я описал, как Рекс Джонс устал от твоих вопросов и передал тебя мне. Видимо это было Знаком.
- Что ты имеешь в виду под знаком?
- Дон Хуан сказал, что вещи никогда не могут прийти к нам непосредственно, что всегда должен быть помощник, чтобы открыть дверь. И если мы не прыгнем в нужный момент, дверь закроется, и мы никогда не узнаем, что могло случиться.
Карлос серьезно посмотрел на меня.
-Ты имеешь в виду, что Рекс Джонс какой-то помощник? - спросила я в замешательстве. Он кивнул.
- По словам Дона Хуана, это действие таинственной Силы. Что-то во мне выразило приглашение отвезти тебя в Мексику, и что-то в тебе отозвалось, приняв приглашение. Это могло означать только одно.
- Что же? - Мне стало интересно, было ли это единственным, о чем думали мужчины, когда дело доходило до ночной поездки с женщиной.
Карлос взял меня за руку, чтобы помочь пройти через яму на тротуаре.
- Это означает, - пояснил он, - что на каком-то уровне мы оба осознавали важность момента. Это также означает, что Сила проложила путь, и мы должны быть безупречными, чтобы иметь возможность путешествовать под ее защитой. Другими словами, мы находимся в руках Силы, движущейся через открытую дверь.
По спине пробежала дрожь. Я боялась оказаться не готовой к такой поездке.
- Отныне ни вы, ни я не отвечаем за то, что происходит, - продолжил Карлос. Все, что произойдет после того, как мы пересечем границу, подпадает под замыслы Силы. Другими словами, что-то помимо тебя или меня возьмет на себя инициативу, - Он проницательно посмотрел на меняю.
- Ты готова?
Прежде чем я успела ответить, мы уже были на таможенном посту. Карлос сказал мне, что он оставил свою машину на другой стороне, и что он снова перейдет и будет ждать меня в Мексике. Он показал, какую форму мне нужно заполнить и через какую дверь я должна пройти, чтобы попасть в Мексику.
Он протянул мне мою сумку, затем прошел через ту же дверь и скрылся за углом здания. Мне не нравилось быть одной. Я восприняла это как испытание, чтобы увидеть, смогу ли я перейти сама. Или, может быть, Карлос понадеялся на мой испанский и решил, что мне не нужн переводчик.
В ожидании очереди я начала оценивать свою ситуацию.
Я собиралась отправиться в путешествие с кем-то, кого видела только на мгновение, на поиски Силы способом, который можно было бы назвать только «следованием замыслам Духа». Карлос с самого начала дал понять, что мы будем не в отпуске, а под защитой Силы.
Я не знаю, что означала Сила, но я знала, что это слишком абстрактное понятие для точных определений. В таком путешествии все, что можно было сделать, это открыться и следовать его очевидному курсу. Пока я размышляла об этом, у меня было отчетливое ощущение, что за мной наблюдают. Возможно, Нелида или сеньор Абеляр были среди мексиканцев, которые собирались пересечь границу.
Я видела их много месяцев назад, но узнала бы их, особенно Эмилито, который часто навещал меня во сне. У него были большие совиные глаза, которые тупо моргали. Я просыпалась посреди ночи и обнаруживала, его, стоящего рядом с моей. Затем он исчезал, и я даже не успевала поговорить с ним.
Я услышала позади себя хриплый кашель. Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как старик уронил на пол большую каплю слюны. Я вздрогнула от отвращения. Я бы ушла оттуда, но передо мной стояла женщина, держащая ребенка, у которого сопли были размазаны по лицу. Он пытался схватить меня за волосы своими липкими ручонками.
Я узнала рваную пурпурную шаль. Это была та же женщина, с которой я столкнулась, когда спешила на автобусную станцию Greyhound. Она улыбнулась, узнав меня, и быстро сказала что-то по-испански, но я не поняла. Я улыбнулась в ответ с глупым кивком. Было жарко и душно, и у меня закружилась голова, но я не решилась выйти наружу, опасаясь потерять свое место в очереди.
Я нашла в сумке душистый носовой платок и небрежно помахала им перед лицом. Вместо того, чтобы отодвинуться, мужчина позади меня напирал вперед по мере продвижения очереди. Я почувствовала новую волну отвращения, захлестнувшую меня, и стала совершенно хладнокровной.
Я рационализировала свое чувство превосходства как попытку уравновесить свои физические страдания. Я поняла, что испытывать эти чувства опасно. За долгие часы перепросмотра своей жизни я обнаружила, что была окружена людьми, которые, по своей природе, чувствовали свое превосходство над всеми остальными. Их превосходство было основано только на ложных рассуждениях, как и мое.
Они просто идеально скопировали мои чувства. Я продолжала говорить себе, что я человек древней европейской культуры и не являюсь частью этой сцены, а изучаю антропологию, должна проводить исследования и меня совершенно не трогают нищета и грязь, пронизывающие это место.
Посреди моего эмоционального самопогружения я испытала глубокое чувство уныния, когда поняла, что месяцы перепросмотра ничего не значат, поскольку я столкнулась с дискомфортом и отсутствием контроля, когда мое представление о себе попало под угрозу.
Что было еще хуже, теперь я увидела, как Сила, наполняющая всех нас храбростью, исходит из нерушимого ядра, которое есть у всех нас, ощущения или, более того, уверенности в том, что все мы особенные и что мы выше всего этого.
Я шагнула вперед, держась подальше от старика позади меня, за которым я все время наблюдала краем глаза. Казалось, он внутренне смеялся над моим дискомфортом, и это расстраивало меня еще больше. Надеясь отвлечься, я открыла сумку и вытащила золотую ручку, которую Клара одолжила мне, когда я составляла список имен всех людей, которых встречала в своей жизни.
Список был довольно длинным, и я решила, что ручка принадлежит мне. Клара сказала, что она принадлежала одному из членов партии нагваля, хотя она никогда не говорила, кто этот человек. Когда я приехала в Лос-Анджелес, я взяла ручку с собой и использовала ее для сдачи экзаменов в университете.
Если у меня не было с собой моего «пера Силы», я всегда чувствовала, что у меня будут плохие результаты тестов. Я заполнила карточку туриста, но, прежде чем я смогла вернуть ручку в сумку, старик позади оперся на меня и спросил: «Могу я одолжить твою ручку?» Удивленная английским языком, я повернулась к нему лицом: он был старый, но не дряхлый; среднего телосложения, с широким плоским носом и глазами восточного типа.
Он дружелюбно улыбнулся, и я посмотрела на его руки; они были грязными. Я не хотела давать своё перо Силы незнакомцу, который мог бы заразить его странной энергией или, что еще хуже, стащить его, когда я отвернусь.
Я хотела сказать ему, что у меня нет ручки, но он, очевидно, видел, как я ею пользовалась. Кроме того, я не могла открыто соврать. Это перепросмотр помог мне понять, что мое нежелание лгать произошло из-за нескольких болезненных инцидентов в детстве. Однажды моя мать обвинила меня в том, что я оставляю следы грязи на ее свежеполированном линолеумном полу.
Тогда у меня не было проблем с ложью, и я переложила вину на младшего. Но когда мама нашла мои грязные туфли под кроватью, она заставила меня извиниться перед братом и попросить у него прощения. Мне пришлось лечь спать без ужина.
Позже, вспоминая об этом событии, я поняла: моя мать разозлилась не столько на грязный кухонный пол, сколько на ложь, которую воспитанные девушки просто не должны совершать. Старик, как будто почувствовав мое беспокойство, провел руками по передней части рубашки, вытирая их.
- Это красивое перо, - прошептал он, наклоняясь ближе, - Я буду следить за ним очень внимательно.
Вокруг было слишком много воров. Я не могла понять, шутит ли он, но, словно в оцепенении, я медленно протянула ему ручку. Я внимательно следила за ним краем глаза, желая убедиться, что он не положит ее в карман.
Я украдкой взглянула на его лицо. Когда я разглядела его получше, он показался мне довольно удивительным. У него были высокие скулы, сильные туземные черты лица и глаза, горящие яростно, как у хищной птицы, напомнившей мне Эмилито; Это придало мужчине удивительное, но странно привлекательное качество, а от взгляда на его лицо у меня закружилась голова.
Я услышала громкое жужжание в ухе и почувствовала давление на солнечное сплетение.
Комната начала раскачиваться, и я почувствовала, что вот-вот упаду.
- Обопритесь на меня, - сказал мужчина, прижимая меня к спине, чтобы поддержать.
- Когда ребенок родится? - спросила оборачиваясь женщина, стоявшая передо мной.
- О чем ты говоришь? - пробормотала я.
Потом я поняла, возможно, они подумали, что я беременна, потому как я собиралась потерять сознание.
- Я знаю, что ты должна чувствовать, - сказала женщина, сочувственно похлопав меня. Она была похожа на Клару, только ниже, коренастее и темнее, - Когда я была беременна Джайме, - продолжила она, - я все время теряла сознание.
- Я в порядке, - сказала я. - Я просто ничего не ела.
- Я видела тебя на улице с молодым человеком, - продолжила она, как будто не слыша меня. Он твой муж или вы пересекаете границу, чтобы выйти замуж?
- Я приехала в Мексику не для женитьбы, - крикнула я, - И я не беременна!
Все в комнате обернулись, чтобы увидеть, кто кричит. Старик, который прислонился к стене, улыбнулся и покачал головой, как будто ему было лучше:
- Может, ты едешь делать аборт? - сказал старик со смешком. - Тебе должно быть стыдно за себя.
Он ухмыльнулся, отчего глаза его стали агрессивными. От стыда я не могла даже вздохнуть. Я посмотрела на лицо старика. Его глаза светились, как будто они были освещены двумя маленькими огоньками. Они были черными, блестящими, как у животных, за исключением двух маленьких искр янтарного цвета, которые становились все больше и больше. Хотя я пыталась, я не могла отвернуться.
Я была заворожена его глазами. Комната превратилась в белую дымку, за исключением лица мужчины, вокруг которого светился золотой ареол. Затем его лицо стало расширяться, пока его черты полностью не исчезли. Все, что осталось, - это шар света. Его больше не было в комнате, но он, казалось, двигался с бесконечной скоростью по длинному черному туннелю.
- Освободите место, - услышала я чей-то голос, - дайте гринге немного воздуха.
Я открыла глаза и увидела грязные туфли и брюки цвета хаки. Я увидела группу незнакомцев, смотрящих на меня сверху вниз. Тогда я поняла, что лежу на полу пограничного пункта пропуска. При мысли о том, что я нахожусь на этом отвратительном полу, полном слюны и грязи, я сразу же встала. Кто-то помог мне подняться, потянув за руки. Другой человек протянул мне воду в бумажном стаканчике.
К счастью, я выпила ее, не задумываясь о том, можно ли пить ее или нет. Я вспомнила про свою ручку. Я поискала старика с горящими глазами, но, к моему ужасу, его не было видно. Один молодой человек уронил на меня половину бутерброда с сыром обернутого целлофаном. Я была ошеломлена. Все, что мне хотелось, - это выбраться из этой комнаты на свежий воздух.
Когда чиновник проштамповал мою форму, я поспешила к боковой двери. Воздух, свет и музыка мариачи доносились из соседнего ресторана. На другом конце улицы я увидела, что Карлос разговаривает с мужчинами, сидящими на больших мешках с цементом, сложенными у стены здания.
Когда я подошла, он меня не представил, а поспешно прервал разговор:
- Не было проблем с переходом?
- Мне было так тесно в той комнате, что я отрубилась и упала на пол, - сухо сказала я, - потом кто-то выхватил у меня мое золотое перо. И все обвиняли меня в том, что я беременна, но в остальном все обошлось.
- Ты серьезно? – спросил он.
- Ты думаешь, я шучу?
Он озабоченно посмотрел на меня, и я представила, что моя бледность такая же серая, как цемент, рассыпанный по полу.
- Когда ты в последний раз ела?
У меня промелькнул мимолетный образ хорошо освещенной кухни Клары и восхитительных блюд, приготовленных Эмилито, неуловимым смотрителем, которые мы ели там.
- Давным-давно, - ответила я впадая в меланхолию и жалость к себе. Однако, я позволила волне уныния уйти. Я снова почувствовала себя спокойно.
Карлос сказал что-то по-испански людям, с которыми разговаривал, все они посмотрели на меня и жалобно покачали головами.
- У Карлитоса определенно связаны руки, - сказал один из них на английском с сильным акцентом, и все они засмеялись и кивнули.
Затем я увидела, как мимо нас быстрым шагом прошел мужчина. Казалось, он очень спешит, но он остановился и на мгновение повернулся, словно хотел, чтобы я увидела его лицо.
- Это он, он! - закричала я, хватая Карлоса за рукав, - Это он взял мою ручку!
- Кто?
Но прежде чем я успела указать на этого человека, он исчез в толпе мексиканцев, собравшихся на улице.
